— Ладно, пошел я, — обреченно сказал Трояновский. — Отвезу ее домой, а потом вернусь.
— По пути постарайся ограничиться киевскими магазинами, а то с Маришкиным потребительским энтузизизмом вас занесет куда-нибудь в Европу, — посоветовал Касатонов.
Время и случай правят миром. Кто хочет, может опровергнуть сей постулат, только у него вряд ли получится. Время и случай созидают судьбы, и они же их разрушают; перед ними бессильны империи с их огромными армиями и люди с их надеждами и устремлениями. Счастлив тот, кто живет так, будто нет времени, и у кого хватает сил сопротивляться воле слепого случая.
Ярко-желтая спортивная машина, в которой сидели молодой человек и девушка, похожая на яркую райскую птицу, притормозила возле кафе «Симпомпончик», как и несколько месяцев назад.
— У меня сигареты закончились, — сказала Марина.
— Ты же, кажется, очень заботилась о ребенке? — сухо спросил Андрей. — Нет? Или это такая же забота, как и желание вникнуть в специфику нашей работы?
— Андрюша, — робко попросила девушка, — последнюю пачечку. А потом бросаю, честное слово.
— А мое какое дело? — рявкнул он.
Трояновский решительно направился в кафе не столько за сигаретами, сколько за минутой тишины и покоя. Он хотел выпить стакан сока в прохладе и постоять немного у стойки. Сердце его щемило — он вспоминал, как впервые увидел здесь Татьяну, милую, прелестную, с енотом, важно восседавшим за столом. И внезапно остановился, будто напоролся на невидимое препятствие.
За тем самым столиком, о котором он только что грезил, сидела та самая женщина — Машка, что ли? Енота, правда, не наблюдалось. Но зато компанию Машке составляла ослепительная и шикарная дама, которую сопровождал сегодня утром Говоров. Это была она: Андрей не мог ошибиться хотя бы потому, что даже он, мало искушенный в модных новинках, понимал, что такие наряды и такие шляпки делаются в единственном экземпляре.
Он смотрел, узнавая и не признавая: ярко-рыжие, словно подсвеченное закатным солнцем золото, пышные волосы до плеч вместо каштановых — ниже лопаток; ярко-зеленые вместо серо-синих, как море, глаза; роскошный наряд, стоящий целое состояние, — Марина все уши ему прожужжала утром об этом наряде — вместо скромного и не слишком заметного; сверкающие драгоценности вместо серебряных украшений; надменный взгляд вместо безудержно веселого, смеющегося… И все же он видел перед собой именно Татьяну. И ему казалось, теперь он понимает, что чувствует самурай, делая харакири. Кто-то с садистским удовольствием воткнул ему холодное лезвие ниже ребер и принялся крутить и поворачивать, причиняя немыслимую боль. Андрей подумал, что его сейчас вытошнит, отвернулся и бегом направился к машине.
Марина вопросительно посмотрела на его руки, и он только теперь вспомнил о злосчастных сигаретах.
— Не будет тебе никаких сигарет, — произнес тихо и яростно. — Привыкла стрекозой порхать, а расхлебывают всегда другие. Нет, дорогая, если ты беременна, то давай-ка веди себя соответственно.
Марина принялась тихо плакать.
— И нервничать тебе тоже вредно.
— Что я тебе сейчас сделала?
— Привыкай, — жестко усмехнулся Андрей. — Это наша семейная жизнь. И другой она, по всей вероятности, не станет. Все вы одинаковые.
Татьяна со все возрастающим интересом наблюдала, как из машины Андрея в слезах вылетает Марина, а Андрей догоняет ее и хватает за руку. Марина вырывается, Андрей что-то горячо ей говорит, потом притягивает к себе, и Марина плачет, уткнувшись ему лицом в плечо.
Машка вздохнула, глядя в окно:
— И опять ты была права.
— Пустое. Поверишь, даже неинтересно, настолько все предсказуемо. Хотя не все. Была у меня сегодня одна удивительная встреча.
Машка, не отрываясь от созерцания бурной сцены, возмутилась:
— Смотри, да что же это такое? Послушай, а подойти поздороваться не хочешь? Ты сегодня такая ослепительная, что есть смысл.
— Нет, ни капли смысла, — отрезала Тото. — Да и я не мазохистка. Пусть его живет себе дальше, как хочет. Я ему навсегда буду благодарна за эти удивительные месяцы. Мне было невероятно хорошо с ним.
— Иногда я тебя не понимаю.
— Я тоже. — И помахала Жене. — Добавьте к нашей «Зеленой шляпке» еще две.
Расстроенный Михаил поднимался к себе. Всякое у них случалось с Андреем, но он его действительно любил и уважал, а потому искренне переживал за друга. Тот, как всегда, оказался проницательнее — другое дело, зачем связывался с девушкой, о которой многое знал. Мишка и не подозревал, что ощутившая уверенность в своих силах Марина в считанные дни сделается настолько наглой, навязчивой и неприятной. Будто все худшие качества проявились в одночасье, как по мановению волшебной палочки. Марина словно сознательно лезла на рожон, раздражая и зля Трояновского, чего он, Касатонов, совершенно не понимал. Хочешь замуж — прикинься овечкой. Зачем устраивать безобразные сцены?
Секретарша, знавшая его как облупленного, поняла, что ему совсем худо и спросила:
— Миша, может сварить тебе кофе, а то ты сегодня совсем выбитый из колеи. Что с тобой делается?
Он присел около ее стола, положил голову на руки:
— Ах, Лариска, как же ты хороша!
— И именно поэтому мы с тобой вот уже две недели встречаемся только на работе, — съязвила секретарша.
— Дела, дела, радость моя. И шеф все время на иголках, сама видишь.
— Все вы коты шкодливые, — приговорила Лариса, копаясь в шкафу с чашками и сахарницей, — и дела ваши соответственные.